The pattern of models of the "life cycle" of norms: A case study of the normative dialogue between Russia and the European Union

Abstract

Работа посвящена нормативному диалогу России и Европейского союза 1991 – 2017 гг., который исследуется с помощью современных конструктивистских моделей "жизненного цикла" норм. Нормативная универсализация, которую несет с собой процесс глобализации, сталкивается с противодействием локальных ценностных ландшафтов, подчеркивающих собственную партикулярность и особость. В результате, в разных частях планеты наблюдается образование и развитие комплексной и гибридной нормативной среды, что проявилось и в случае самоопределения России по отношению к Европе. Целью работы является выявление системообразующих механизмов, которые оказывают первичное влияние на самоопределение России как локальной нормативной инстанции по отношению к европейскому универсализму с помощью современных конструктивистских моделей "жизненного цикла". В свою очередь, методологическая база исследования основывается на сравнительном методе, который применен во второй главе диссертации для сопоставления трех традиций "жизненного цикла" норм. В третьей эмпирической главе задействован дискурс-анализ ключевых внешнеполитических документов России и ЕС, опирающийся на концепцию бинарных оппозиций Ж. Деррида. По итогам исследования можно сделать ряд теоретико-концептуальных и эмпирических выводов. Во-первых, позитивистские теоретические модели, которые учитывали важность нормативного измерения, внесли определенный вклад в изучение данной проблематики в ТМО. Однако подлинный прорыв в исследовании международных норм оказался осуществлен после постпозитивистской революции в ТМО, когда была подчеркнута роль интерсубъективности при функционировании данных стандартов и значимость инстанции реципиента. Во-вторых, все три направления "жизненного цикла" норм взаимосвязаны, обладают своими достоинствами и недостатками, а также не потеряли своей актуальности и поныне. В-третьих, наиболее комплексной моделью "жизненного цикла" норм в конструктивизме, как было упомянуто выше, оказалась локализация А. Ачарии. Тем не менее, даже она страдает рядом недостатков, поэтому автор на материале нормативного диалога России и ЕС модернизировал ее с помощью понятий из социологии, психоанализа и социальной психологии: аномии, интроекции и интернализации. Также некоторые эмпирического выводы заслуживают упоминания. Так применив модель "жизненного цикла" Ачарии к нормативному диалогу постсоветской России и ЕС, мы становимся свидетелями реализации одного из маршрутов локализации, а именно, "прелокализации". При этом, начальный период нормативного диалога России и ЕС 1991 – 1999 характеризовался доминированием универсалистского направления в дискурсе официальных документов и академическом сообществе; 1999 – 2007 – синтетического; 2007 – наше время – сочетанием эссенциалистской традиции и адаптивной с преобладанием первой. Теми точками, после которых перелом тренда разных режимов интеракции стал очевидным, можно считать бомбардировки Косова западными союзниками 1999 г. и Мюнхенскую речь В. Путина на конференции по международной безопасности в 2007 г.

This paper is devoted to the normative dialogue between Russia and the European Union (1991 – 2017), which is considered through the lens of constructivist norm "life cycle" models. Normative universalization, being a result of the globalization process, dramatically clashes with the local particular values. Consequently, complex and hybrid normative environment emerges all over the earth. The case of Russia's self-determination toward Europe can be a telling example here. The aim of the paper is to identify the key mechanisms, which determine Russia's self-identification toward European universalism through the lens of constructivist "life cycle" models. The methodology of the study is based on the comparative method to match three traditions (universalist, essentialist, adaptive-synthetic ones) of the norms "life cycle" in the second chapter of the dissertation. Moreover, the discourse analysis of the foundational foreign policy documents of Russia and the EU, where the concept of binary oppositions J. Derrida is a critical one, can be considered as the essential methodological framework in the third empirical chapter. To conclude, we need to emphasize some theoretical and empirical findings. Firstly, positivist models, which took into account the importance of norms in international relations, made a significant contribution to the normative studies. However, a focal point here was reached after the postpositivist revolution in the theory of international relations, when the role of intersubjectivity and the recipient side has taken a new meaning. Secondly, all three traditions of the norm "life cycle" are interrelated, have both advantages and disadvantages and have not lost relevance until today. Thirdly, the most complex norm "life cycle" model in constructivism is the localization of A. Acharya. Nevertheless, even it includes a number of shortcomings, that became obvious after the study of the normative dialogue between Russia and the EU. Therefore, the author improves the "localization" concept with some notions from sociology, psychoanalysis and social psychology: anomie, introjection and internalization. In addition, some empirical findings need to be mentioned. By applying the "life cycle" model of Acharya to the normative dialogue of post-Soviet Russia and the EU, we can describe this period as one of the localization routes, namely, "prelocalization". At the same time, the initial stage of the normative dialogue between Russia and the EU (1991-1999) was characterized by the domination of the universalist trend in the discourse of official documents and the academic community; 1999 - 2007 – by a synthetic one; 2007 - our time - a combination of the essentialist and adaptive traditions with the predominance of the former. The bombings of Kosovo by the Western allies of 1999 and the Munich speech of V. Putin at the conference on international security (2007) became the focal points, when changes in the different interaction modes became evident.