The category of participle and verbal adverb: A comparison of evidence from Turkish and Yakut

Abstract

В проведенной исследовательской работе автор стремится проанализировать функциональное поле двух продуктивных для современного турецкого и якутского языков подкатегорий: причастий и деепричастий. Исследование якутских текстов ярко демонстрирует, что глагольные формы с аффиксами -ар, -быт-, -ыах, -тах, которые в отечественном языкознании трактуются как причастия, в действительности способны функционировать в рамках трёх категорий словоизменения в современном турецком языке: причастий, имен действия (масдаров) и субстантивно-адъективных форм. В рамках анализа деепричастных форм, автор, демонстрируя функционально-семантическую общность деепричастных форм якутского и турецкого языков, пытается указать на необходимость переосмыления понятия «деепричастие», которое, как правило, исследователями рассматривается в рамках индоевропейского языкознания. Исследование проводится в рамках диахронического и синхронического подходов. В результате наглядно видно, как складывались значения вышеуказанных форм в категории номинализации действия, а также их отношения внутри агглютинирующей структуры языков.

In this research work, the author seeks to analyse the functional field of two subcategories productive for modern Turkish and Yakut languages: participles and de-particles. The study of Yakut texts clearly demonstrates that verb forms with affixes -ar, -byt-, -yah, -takh, which are treated as participles in the national linguistics, can actually function within three categories of word-formation in Modern Turkish: participles, action names (masdars) and substantive-adjective forms. Within the framework of the analysis of de-partial forms, the author, demonstrating the functional-semantic commonality of de-partial forms of Yakut and Turkish languages, tries to point out the necessity of rethinking the concept of ‘de-partial’, which, as a rule, is considered by researchers within the framework of Indo-European linguistics. The study is conducted within the framework of diachronic and synchronic approaches. As a result, it is clearly seen how the meanings of the above forms were formed within the category of action nominalisation, as well as their relations within the agglutinating structure of languages.