The discourse of desire in early Soviet culture

Abstract

Основная цель исследования заключается в том, чтобы определить и проанализировать дискурсы конституирования желания советского субъекта и их различия в контексте раннего периода развития советской культуры и сталинского периода на примере литературы и кинематографа. Помимо этого исследование имеет цель показать различия в функционировании культуры периода НЭПа и в Сталинский период.

Исследование раскрывает, что ранний период развития советской культуры характеризуется тем, что существовала общая цель: создать коллективное сознание и желание, но не были сформированы средства для достижения этой цели. В результате ранняя советская культура не может быть определена и осмыслена как целостный феномен, а представляла из себя сингулярную множественность различных художественных тенденций, которые не выполняли функцию формирования единого коллективного желания и сознания, а выступали в качестве опосредования оных.

В исследовании проведен анализ основных трансформаций культуры, произошедших в сталинский период, и раскрыта тенденция фетишизации советской культуры. Показано, что культурные и художественные объекты советской культуры сталинского периода, хотя и сохранили свою опосредованную функцию, но также начали действовать как фетиши, замещающие отсутствие практической реализации социализма. В исследовании раскрыта причина того, почему литература, в отличие от кинематографа, была менее эффективна в средствах конституирования идеологического дискурса желания.

The main purpose of the study is to identify and analyze the discourses of the constitution of the desire of the Soviet subject and their differences in the context of the early period of the development of Soviet culture and the Stalinist period on the example of literature and cinema. In addition, the study aims to show the differences in the functioning of the culture of the NEP period and in the Stalinist period.

The study reveals that the early period of the development of Soviet culture is characterized by the fact that there was a common goal: to create a collective consciousness and desire, but no means were formed to achieve this goal. As a result, the early Soviet culture can not be defined and understood as a holistic phenomenon, but represented a singular multiplicity of various artistic trends that did not perform the function of forming a single collective desire and consciousness, but acted as an intermediary of these.

The study analyzes the main cultural transformations that occurred during the Stalinist period, and reveals the trend of fetishization of Soviet culture. It is shown that the cultural and artistic objects of the Soviet culture of the Stalinist period, although they retained their indirect function, also began to act as fetishes, replacing the lack of practical implementation of socialism. The study reveals the reason why literature, in contrast to cinema, was less effective in the means of constituting the ideological discourse of desire.