Extraterritorial jurisdiction in the case law of international adjudicatory bodies

Abstract

Целью настоящей выпускной квалификационной работы является комплексный анализ института экстерриториальной юрисдикции в международном праве прав человека посредством изучения прецедентной практики международных судебных и квазисудебных учреждений для выявления конкретных подходов, которых они придерживаются при разрешении вопроса об установлении экстерриториальной юрисдикции, с целью их критического осмысления.

Выводы, сделанные по результатам настоящего исследования: 1. Обладание государством экстерриториальной юрисдикции — необходимое условие наступления его международно-правовой ответственности в связи с нарушением обязательств в сфере прав человека за пределами его территории. Абсолютный характер экстерриториальной юрисдикции опасен тем, что может привести к оценке любой деятельности государств за рубежом как основания для привлечения его к международной ответственности. Этим обусловлено ограниченное применение судебными и квазисудебными органами моделей экстерриториальной юрисдикции. 2. Применение моделей экстерриториальной юрисдикции не может презюмироваться — тщательной оценке в любом случае подлежат фактические обстоятельства дела. 3. В прецедентной практике международных судебных учреждений применяются следующие модели экстерриториальной юрисдикции: пространственная, требующая от государства осуществления эффективного общего контроля над территорией, местностью, помещением; персональная, связанная с властью и контролем в отношении конкретного лица; доктрина эффекта, при которой наступление неблагоприятных трансграничных последствий на территории одного государства обусловлено внутренней деятельностью другого государства. При этом доктрина эффекта является наиболее спорной и ввиду этого не нашла отражения в практике международных судов и комитетов ООН. 4. ЕСПЧ с точки зрения применения им экстерриториальных моделей характеризует наибольшая степень структурированности, что выражено в наличии строгих тестов с определенными критериями. Пространственная модель экстерриториальной юрисдикции является наиболее востребованной ЕСПЧ, а прецедентная практика по ней представлена наибольшим количеством дел. 5. Межамериканский суд наиболее часто применяет персональную модель экстерриториальной юрисдикции, которая подразумевает привлечение государства к ответственности на основании осуществления им власти и контроля в отношении конкретного лица. 6. Договорные органы ООН, будучи квазисудебными по своему характеру, в своей практике не применяют конкретные юрисдикционные тесты или концепции. Тем не менее, они активно оперируют терминами, выработанными в практике международных судебных учреждений. 7. Стандартом на сегодняшний день является практика международных юрисдикционных органов, предусматривающая наступление международно-правовой ответственности только при наличии явно установленной юрисдикционной связи. Решения, например, Комитета ООН по правам ребенка, которыми была признана юрисдикция государства в отсутствие указанной связи, не являются универсальным международным стандартом, особенно учитывая ограниченное число признающих юрисдикцию Комитета государств. При этом отдельные элементы теста на установление юрисдикции, схожие с методологией ЕСПЧ, могут быть имплицитно выведены из анализа указанной практики Комитета по правам ребенка ООН, что подтверждает применимость общего требования о необходимости юрисдикционной связи. 8. Единственными существующими (и наиболее оптимальными на сегодняшний день) механизмами привлечения транснациональных корпораций к ответственности являются национальные судебные системы, в том числе в порядке регресса от публично-правового образования к частной компании. Доктринальная модель, основанная на концепции позитивных обязательств «родного» государства в отношении регулирования и контроля за надлежащим поведением ТНК в сфере прав человека при осуществлении деятельности в третьих странах (due diligence obligation of a home state), в настоящее время не нашла подтверждения в практике международных судебных и квазисудебных органов по правам человека, в связи с чем может рассматриваться как lex ferenda.

The purpose of this graduate qualification work is to provide a comprehensive analysis of the institution of extraterritorial jurisdiction in international human rights law by examining the case law of international judicial and quasi-judicial institutions in order to identify the specific approaches they take while establishing the extraterritorial jurisdiction and re-evaluate them in a critical manner.

The conclusions of the thesis: 1. The State's exercise of extraterritorial jurisdiction is a prerequisite for its international legal responsibility for the violation of human rights obligations committed abroad. The absolute nature of extraterritorial jurisdiction is dangerous, as it could lead to the assessment of any State's activities abroad as grounds for international responsibility. This explains the limited application of the extraterritorial jurisdiction models by judicial and quasi-judicial bodies. 2. The application of models of extraterritorial jurisdiction cannot be presumed, and in the any event the facts of the case must be carefully evaluated. 3. International judicial institutions apply the following conceptions of extraterritorial jurisdiction: spatial conception, requiring the state to exercise effective overall control over a territory, place, or premises; personal, related to the power and control over a particular person; the doctrine of effects, in which the occurrence of adverse cross-border effects in the territory of one state is due to the internal activities of another state. However, the doctrine of effects is the most controversial and, as such, is not reflected in the practice of international courts and UN treaty bodies. 4. The ECtHR is the most structured judicial body regarding the way of its application of extraterritorial jurisdiction conceptions, which is expressed by jurisdictional tests with certain criteria. The spatial model of extraterritorial jurisdiction is the most commonly used by ECtHR, which is precisely reflected in its extensive case law. 5. The Inter-American Commission of Human and Inter-American Court of Human Rights apply the personal conception of extraterritorial jurisdiction most commonly. 6. Quasi-judicial institutions such as the UN treaty bodies do not apply specific jurisdictional tests or concepts in their practice. They do, however, actively employ terms developed in the practice of international judicial institutions. 7. The modern standard in extraterritoriality is establishing such jurisdiction only based on clear and predictable jurisdictional nexus. Decisions, for instance, of the UN Committee on the Rights of the Child, which recognized the jurisdiction of the state in the absence of such specific connection, cannot be a universal international standard, especially given the limited number of states that recognize the jurisdiction of the Committee. At the same time, certain elements of the test for establishing jurisdiction, similar to the ECtHR methodology, can be implicitly derived from the analysis of the mentioned practice of the UN Committee on the Rights of the Child, which confirms the applicability of the general requirement of the need for a jurisdictional nexus. 8. The only existing (and by far the most optimal) mechanisms for holding transnational corporations accountable are national judicial systems, including State suing TNCs by the way of recourse. The doctrinal model based on the concept of positive obligations of a "home" state to regulate and control the proper human rights conduct of TNCs when operating in third countries (due diligence obligation of a home state) is currently not confirmed in the practice of international judicial and quasi-judicial human rights bodies, which means that it may be considered as lex ferenda.