Building, Enacting and Embodying Romanitas: the Throne of Charlemagne

Abstract

This paper will explore the development of aspects of the ideological underpinning of Charlemagne’s Renovatio Romani Imperii. The object under inspection will be Charlemagne’s throne in the Basilica at Aachen, and attention will extend to the origin of its materials, its artistic, architectural and ceremonial context, and what it has to tell us about the person and the office of the King-Emperor. Romanitas, in this sense, is a set of ideals projected backwards onto the Christian Roman Empire and its remnants. This vision of Roman identity was made visible in cultural manifestations from daily rituals to art and architecture. Elements of all these had survived the gradual collapse of Roman institutions in the Western Empire. The narrative of the founding of the Christian Empire provided by Eusebius, was explicitly emulated and continued by Gregory of Tours in his History of the Franks, in which he records the elements of the Roman legacy that survived in Merovingian Gaul to the end of the 6th century. With Merovingian royal power exhausted, the Pippinids took the inheritance of these fragments in combination with newly acquired fragments, cultural spolia you might say, and combined them within ecclesiastical and intellectual disciplines from “Rome” itself, to create a renewed Empire in bricolage. The throne will show how this reconstituted romanitas was convincing enough to be mocked (defensively), yet grudgingly admired, and finally recognised by the Emperor in the other “New Rome”.

В статье рассматриваются различные аспекты развития идеологической подоплеки каролингского девиза Renovatio Romani Imperii, призывавшего к возрождению Римской империи. В центре внимания автора трон Карла Великого в базилике Аахена — помимо вопроса о происхождении составляющих его материалов анализируется художественный, архитектурный и обрядовый контекст, проливающий свет на личность короля-императора и особенности его правления. Понятие Romanitas в данном случае — это совокупность идеалов, экстраполированных на Позднюю Римскую империю и то, что от нее сохранилось. Самоидентификация с римской имперской идеей разными способами визуально воплощалась как в повседневных ритуалах, так и в изобразительном искусстве и архитектуре. Отдельные элементы целостной концепции, пережив постепенный распад общественных институтов Западной Римской империи, сохранились и в Средние века. Сочинение Евсевия Кесарийского об основании «христианской империи» было решительно поддержано Григорием Турским, а идеи получили развитие в его «Истории франков», где описаны те особенности римского наследия, которые продолжились в меровингской Галлии вплоть до конца VI в. Когда власть династии Меровингов была исчерпана, кое-что из этого наследия усвоили Пипиниды и, соединив его с вновь открытыми фрагментами, так сказать, культурной сполией, а также собственно «римскими» духовными и интеллектуальными принципами, из этих «подручных средств» создали эклектичный концепт обновленной империи. На примере трона в Аахене показано, как возрожденная римская идея, поначалу вызывавшая сомнения и вялое восхищение, в конечном счете была признана императором как идея еще одного «Нового Рима».