ОТЗЫВ на выпускную квалификационную работу магистра МАКАРОВОЙ ОЛЬГИ БОРИСОВНЫ по теме «МОДЕЛИ ИСКУССТВЕННОЙ РЕАЛЬНОСТИ В ОПЕРНОМ ТЕАТРЕ МАРТИНА КУШЕЯ» Выпускная квалификационная работа Макаровой О.Б. посвящена исследованию режиссерского метода М. Кушея. В течение двух лет обучения в магистратуре Макарова О.Б. трудилась над созданием методологии, которая позволила бы эффективно работать в поле режиссерского оперного театра. Необходимо отметить, что сам режиссерский театр является территорией поисков и проблемных тематизаций театральной эстетики, исследования границ Реального и Воображаемого, театра и реальности. Мартин Кушей – один из наиболее активных вопрошателей и создателей современного оперного театра как метатеатра и как тотального зрелища одновременно. В этом смысле выбор автором проекта фигуры Кушея был предопределен, поскольку вопрос о Кушее для нее – это вопрос о смысле не только современного театра, но и искусстве в целом, вопрос о современности как таковой. Путь, который избрала для себя Макарова О.Б., крайне редок и нехарактерен для нынешней академической среды. Он предполагает, во-первых, детальнейшее знакомство с творчеством М. Кушея, который ставит спектакли по всему миру, и далеко не все они сопровождаются видеодокументацией. К тому же Макарова О.Б. считает позором для исследователя иметь дело с копиями. Во-вторых, необходимым условием исследования для нее становится подробное изучение всего, что Кушей сказал или написал, а также всего, что было сказано и написано о нем. Эта часть исследования является предметом страсти для автора, о чем, несомненно, свидетельствует почти двухсотстраничное приложение к диплому. Другую составляющую исследования можно было бы назвать априорной – это теоретическое изучение условий возможности эстетического переживания и эстетического опыта вообще, а также театральной эстетики в частности. Макарова О.Б. актуализирует весь гуманитарный контекст, формирующий интригу классической и неклассической рациональности (от Канта до Лаку-Лабарта и Лиотара), особенно внимательно работает с философией искусства, переосмысливает историю языковых поисков театра в ХХ- ХХI веке. Что же получается в итоге? Семьдесят страниц текста, посвященных источникам режиссуры и самой режиссуре М. Кушея. В первой части, посвященной истокам эстетики Кушея, текст представляет собой серию эпизодов, где каждый эпизод – это проблемный момент становления театрального языка, сопряженный с тем или иным именем. История и хронология здесь не так существенны, важны поставленные вопросы и попытки ответов, где в зазоре между тем и другим берут начало интуиция и мысль Кушея. Поскольку театральные поиски в ХХ веке весьма разнообразны, эпизодов оказывается четырнадцать, что, безусловно, придает картине мозаичный характер. Однако автор принимает эту мозаичность как судьбу, придавая каждому кусочку смальты энергетику и аффективную определенность. Она также видит в этом интеллектуальную логику, значимую для второй половины ХХ века – логику бриколажа, требующую от художников и исследователей предельного внимания к материалу и побуждающую скорее изобретать, нежели создавать, работая с тем, что уже существует и погружено в повседневность. Вторая часть формально следует тому же принципу серии, однако мы видим, что эпизодов становится гораздо меньше. В многообразии проблем и черт кристаллизуются сущностные черты проекта Кушея – зазор/сбой, эпатаж, беззащитность, безумие, неузнавание, виртуозность. Основной тезис работы состоит в том, что театр Кушея есть не что иное как лаборатория мысли, он создает «модели», то есть, «живые теории», воплощает чистый теоретический момент. Театр, полагает автор работы, и есть то уникальное место, где теория является жизнью. Именно поэтому Макарова О.Б. отказывается от аналитических понятий, объективирующих творческий жест режиссера, и изобретает концепты, чья задача – не только прояснить интенцию Кушея, но, скорее, принять подачу, разделить игру, присоединиться к «серьезному занятию воображения». Последнее наиболее ярко реализуется в множественных интерпретативных моментах. Дело в том, что автор не предлагает нам развернутую теорию, в которую мы могли поместить творчество Кушея и затем устанавливать соответствия между означающим и означаемым. Нет, Макарова О.Б. осуществляет множество локальных интерпретаций отдельных сцен, пластических решений, пространственных эффектов и т.д. И эти множественные герменевтические инъекции «насыщают» спектакль, не повреждая его художественной ткани. В качестве горизонта Макарова О.Б. использует понятие Возвышенного, но при этом важно, что оно работает не в качестве системы координат, а именно как воображаемая линия, определяющая границу современности. То есть, понятие Возвышенного здесь также сохраняет свою открытость и остается проблемным. Другими словами, мне представляется, что автор работы не только занимается исследованием творчества интересующего ее режиссера, но, прежде всего, изобретает способ критического письма, практически и теоретически испытывает сами границы эстетического переживания. В этом смысле, данный текст, безусловно, несколько отличается от академического канона, но при этом активно формирует канон новый, способствующий развитию модели либерального образования. С восхищением наблюдая работу талантливого критика и исследователя, полагаю, что ее результат, безусловно, заслуживает самой высокой положительной оценки. Научный руководитель д.ф.н., доцент Савченкова Н.М.