ОТЗЫВ НА МАГИСТЕРСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ О.В. АДАМОВСКОЙ «ИСКУССТВО КАЛЛИГРАФИИ В КУЛЬТУРЕ ИРАНА В ЭПОХУ ПРАВЛЕНИЯ ДИНАСТИИ КАДЖАРОВ (1795 — 1925 гг.)» По специальности 41.04.03 «Востоковедение и африканистика» (Профиль: Культура народов Азии и Африки)  Работа О.В. Адамовской представляет собою весьма полное, и новое для отечественной науки, описание развития искусства письма – каллиграфии в Иране с конца ХVIII по начало ХХ века.  Каллиграфия – одно из важнейших направлений искусства мусульманских народов, в том числе и персов. Начавшись в первые века ислама, каллиграфия проходит долгий путь эволюции и в наступившем веке, несмотря на весь прогресс в технике распространения и тиражирования текстов, остается по-прежнему востребованной. Около 10 лет назад в Государственном Эрмитаже проходила выставка современных каллиграфов Ближнего Востока. В Иране, даже в большей степени, чем в других ближневосточных странах, занятия каллиграфией – одно из самых распространенных хобби среди интеллигенции. В развитии иранской каллиграфии время Каджаров – относительно спокойное и благополучное, но вместе с тем связанное с радикальными модернизаторскими изменениями – оказывается очень важной составляющей, и появление научной работы на эту тему можно только приветствовать. Первый раздел работы посвящен обзору истории и особенно искусства эпохи Каджаров. Автор подчеркивает, что в это время происходит ряд радикальных изменений: появляется н находит широкое применение масляная живопись, новые строительные технологии, постоянно усиливается интерес к темам из доисламского искусства Ирана. Эти модернизационные тенденции, как выясняется из дальнейшего текста, налицо и в развитии искусства письма. Следующий раздел кратко освещает историю каллиграфии в Иране до Каджаров. Описывается возникновение арабского письма, появление шести классических почерков, адаптации их к записи персидского языка, появлению иранских почерков: таʻлӣк̣, настаʻлӣк̣ и шикаста, средневековым сочинениям по каллиграфии, наиболее значимым каллиграфам развитого средневековья. Следующая глава посвящена развитию каллиграфии в Иране эпохи Каджаров. Выделяется выход из употребления ряда классических почерков, постепенное вытеснение на обочину таʻлӣк̣а, развитие насха, настаʻлӣк̣а и шикаста. Выделяется два этапа развития: первый примерно соответствует правлению Фатх-Али-шаха и Мухаммад-шаха, второй начинается с Насир ад-дин-шаха и характеризуется бо́льшим отходом от традиционных схем. Отмечается самобытное развитие упражнений сийа̄хмашк̣ в каджарское время.  Чрезвычайно важный раздел посвящен каллиграфии в персидских литографиях ХIХ в., тому, как почерка переносились с привычной бумаги и туши на известняковую плиту и жировой карандаш. Далее приводятся биографические сведения об основных каллиграфах каджарского Ирана. Видно, что очень многие из них совмещали переписывание рукописей с другими делами, были еще художниками, поэтами, государственными деятелями, врачами. Отдельно выделены женщины-каллиграфы, в основном, это представительницы правящего дома.  В заключении суммируются выводы диссертации, за ним следует внушительный список литературы на русском, персидском и европейских языках из почти ста единиц, за ним – приложение Оно начинается с характеристики и значимости колофона в мусульсманских рукописях, далее приводится список персидских рукописей ХIХ века, хранящихся в библиотеке Восточного факультета, краткое описание тех из них, которые были начертаны собственно в Иране, и подробное описание трех рукописей, которые наиболее примечательны с точки зрения каллиграфии.  Перед нами – вполне зрелая, качественная, вдумчивая работа по интересной и малоизученной теме. Автор прекрасно владеет необходимыми навыками работы, замечательно знает литературу,  пишет четким и грамотным русским языком, может логично выстроить материал, хорошо переводит не самые простые персидские цитаты из литераторов каджарской эпохи. Безусловно, исследование заслуживает самой высокой оценки, а в перспективе – и подготовки к публикации.  В заключение позволю себе сделать насколько замечаний, которые никак не умаляют заслуг соискательницы.  1. Интерес рецензента к персидской каллиграфии обусловлен его стремлением ввести в научный оборот каллиграфию согдийцев, тему, которая вовсе никогда не поднималась в науке. Меня поражает сходство согдйиского «письма сутр» и настаʻлӣк̣а, возникшего через пять веков по завершении согдийской письменной традиции далеко на западе, сходства, которое я не могу ни объяснить, ни даже формально описать. Вероятно, изучение каллиграфии пока не выработало своего научного языка, внятной терминологии. Не видел я его ни в работах важнейших специалистов по каллиграфии в исламе (Шейлы Блэр, Присциллы Суцек), ни в работах по китайскому искусству письма (В. Белозерова). Можно много и подробно пересказывать биографии каллиграфов, отождествлять те или иные образцы с описанными в источниках стилями (надо заметить, отождествления не всегда надежны), однако описать стиль письма, особенно индивидуально мастера – очень сложно. Неудивительно, поэтому, что в рецензируемой работе больше описания жизни и деятельности каллиграфов, чем описания собственно почерков. Даже в приложении – каталоге рукописей даются лишь краткие указания насталик, насх, насталик с элеметами шекасте.  2. На страницах диссертации совершенно справедливо говорится о трудностях приспособления каллиграфии к литографической печати, в одном месте речь идет об использовании Калхӯром металлического пера (с. 76). Возможно, имеет смысл развить тему технологических новшеств в связи с традиционной каллиграфией: как изменились почерки, например, при использовании европейской бумаги, во многом отличной от персидской; каково было приспособление и упрощение насх̣а для наборной печати, как каллиграфия наносилась пером по холсту, и т.д. 3. Возможно, до меня в Китай дошел неполный вариант работы, но в том, что имеется, нет ни одной иллюстрации. Это обстоятельство лишь усугубляет то, что сказано выше: не представлен материал, собственно сами каллиграфические произведения. 4. Достойно уважения стремление автора использовать транскрипцию классического персидского, а не современного языка. Можно, однако, указать на некоторую незаконченность системы (дифтонги транскрибируются как оу  и еи, правильнее бы – как ау и аи) и на то, что специальные диакритические знаки отсутствуют, хотя проставить их на компьютере не составляет никакого труда.  5. Почему-то персидское к̣ас̣а̄йид переведено на с. 128 как «газели». Сувар ал-ак̣а̄лим – распространенное паралельное название персидского перевода арабской географии (Кита̄б ал-маса̄лик ва-л-мама̄лик), составленной ал-Ис̣т̣ахрӣ (см. предисловие Ӣраджа Афша̄ра к изданию перевода, Тегеран, 1990), так что авторство рукописи 149 коллеции Восточного отдела библиотеки им. Горького можно считать установленным (с. 116 работы: «автор неизвестен»). На с. 76 учеником Калхӯра назван Саййид Муртаз̣ā Ба̄рагāнӣ, умерший в 1979 г. Сам же Калхӯр умер в 1892 г. Даже если предположить, что Ба̄рагāнӣ жил сто лет, учиться у Калхӯра он мог до 13-летнего возраста, что маловероятно.  Повторюсь, что это лишь незначительные погрешности и возможные перспективы для дальнейшей работы автора, выполнившего достойную самой высокой оценки магистерскую диссертацию.  Отзыв составил П.Б. Лурье, к.ф.н., зав. сектором Средней Азии, Кавказа и Крыма Отдела Востока Государственного Эрмитажа