РЕЦЕНЗИЯ НА ВЫПУСКНУЮ КВАЛИФИКАЦИОННУЮ РАБОТУ СОИСКАТЕЛЯ НА СТЕПЕНЬ БАКАЛАВРА МУЗЛАЕВОЙ ЛЮДМИЛЫ РУСЛАНОВНЫ НА ТЕМУ «ВРЕМЕННОСТЬ И ИСТОРИЧНОСТЬ: СТРАТЕГИИ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ»  Работа Л.Р. Музлаевой написана на интересую и крайне актуальную для современной систематической философии тему: она посвящена разбору некоторых попыток введения временности и историчности не только в качестве приоритетных тем философского мышления, но и в качестве неустранимых кондиций осуществления самого этого мышления. В качестве материала для исследования автор работы выбирает феноменологию Э. Гуссерля (причем на двух разных этапах ее становления – феноменологию периода проекта философии как строгой науки и позднюю гуссерлевскую феноменологию), фундаментальную онтологию М. Хайдеггера и герменевтику Х.-Г. Гадамера. Причем рассмотрению герменевтики Гадамера Музлаева предпосылает краткий экскурс в историю этой дисциплины. В частности, обращает на себя внимание очень тонкая критика позиции В. Дильтея, которую она развивает в данной связи. Несколько, правда, сбивает с толку то, что первыми тремя из указанных персоналий автор исследования ограничивает, по сути, всю современную философию, о которой речь идет в названии этого исследования. Следует признать, что автор рецензируемой работы хорошо владеет избранным ею для своего исследования материалом. Особенно можно, пожалуй, выделить ее знание источников по феноменологии Гуссерля. Правда, надо констатировать, что при разборе таковой большей точности и конкретности требует осуществленное Людмилой Руслановной сопоставление трактовки интенциональности у Брентано и Гуссерля. Кроме того, она демонстрирует достаточно хорошее знание и тонкое понимание проекта фундаментальной онтологии М. Хайдеггера; при этом работе, к сожалению, не достает более подробного анализа пятой главы второго раздела «Бытия и времени», являющейся решающей для данной проблематики, хотя в отдельных случаях Музлаева на и ссылается на эту главу, но делает это несистематическим образом. Реконструкция философской позиции Гадамера производит впечатления наиболее поверхностного периода всей работы. Особенно здесь смущает трактовка историчности как беспредпосылочного начала в герменевтике. И хотя Музлаева специально оговаривает особый смысл, который она в данном случае вкладывает в понятие беспредпосылочности (см. с. 39), едва ли можно назвать использование данного термина в этом контексте удачным. Ведь для гадамеровской герменевтики принципиальной является именно ее предпосылочность, связанность с предрассудками. Кроме того, при реконструкции позиции Гадамера автор работы не уделяет достаточного внимания принципиальным для философа опосредованию исторического прошлого настоящим и, особенно, языку как универсальному горизонту мира и, соответственно, историчности. Вместе с тем, надо сказать, что, в целом, Музлаева демонстрирует довольно высокий уровень знания не только классических источников, но также и интерпретаторской литературы по теме. Интерес в ее исследовательском проекте представляет также и самостоятельная аналитическая работа, которая проводится ею как при истолковании конкретных текстов, так и при обобщающем рассмотрении проблемы. Думается, что ключевой вывод, к которому приходит Музлавева в результате своей работы, может быть сформулирован следующим образом: «…единство концептуализации временности и историчности определяется разворотом современной философской традиции от эпистемологического к онтологическому контексту определения своей базовой проблематики». (С. 46 работы). «При этом», – как она пишет, – «историчность и временность оказываются онтологическим фундаментом познания». (Там же). В свете такого вывода можно увидеть, что Музлаева предлагает собственную схему, позволяющую оценить характер отношения к проблематике временности и историчности у каждого из трех рассматриваемых ею мыслителей. Так, по ее мнению, основная установка у Гуссерля, исходя из которой тот трактует названую проблематику, является эпистемологической, у Хайдеггера – онтологической, а у Гадамера – и эпистемологической, и онтологической одновременно. В целом, данная схема достаточно обоснована Музлаевой, по крайней мере, в той концептуальной оптике, в которой работает она сама. Но из-за некоторой абстрактности данной схемы ее все же сложно признать безупречной. Так, например, то, что Гуссерль осмысливает историчность, исходя из проблематики трансцендентальной субъективности, еще не позволяет редуцировать значение его теории времени и истории к только теоретико-познавательному. Для основателя современной феноменологии онтологический смысл исторического был вполне внятен. Напротив, казалось бы очевидный онтологический подход ко времени у Хайдеггера не исключает его эпистемологической значимости, коль скоро, в замысел Хайдеггера входило – как, кстати, и у Гуссерля – онтологическое обоснование наук, т.е. все же знания. Тезис Музлаевой об эпистемологически-онтологическом подходе к проблеме временности и историчности требует дальнейшей детализации. Кроме того, один из общих недостатков всей работы в целом, состоит в довольно часто допускаемых Людмилой Руслановной стилистических небрежностях, отчасти затрудняющих понимание ее текста. Впрочем, несмотря на указанные недостатки, нет сомнения в том, что данная работа самостоятельна, а автор ее достиг поставленных перед собой целей, продемонстрировав достаточный уровень знания материала. В связи с этим считаю, что выпускная квалификационная работы соискателя на степень бакалавра Людмилы Руслановны Музлаевой на тему «Временность и историчность: стратегии концептуализации в современной философии» заслуживает оценки «отлично».   Кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры онтологии и теории познания Института философии СПбГУ	  Паткуль А.Б.