Отзыв на выпускную квалификационную работу бакалавра А. С. Сметиной «Каузативные конструкции и поддержание референции в связном тексте (на материале калмыцкого, башкирского и нанайского языков)»  Рецензируемая выпускная квалификационная работа посвящена функционированию каузативных конструкций в трёх алтайских языках. Ранее в статье научного руководителя [Сай 2009] было отмечено, что в калмыцком языке каузативизация может использоваться как средство организации дискурсивной структуры, работая на поддержание единства перспективы в связном тексте. В рассматриваемой работе проверяется, насколько такое использование каузативизации характерно для двух языков, представляющих две другие ветви алтайской (макро-)семьи: башкирского и нанайского. Обработав коллекцию устных текстов, записанных в ходе различных лингвистических экспедиций по изучению вышеперечисленных трёх языков, автор выбрала все примеры каузативных конструкций и разметила их по ряду параметров, таких как форма каузативного глагола, выраженность/имплицитность основных участников (каузатора и каузируемого), референциальное расстояние до предыдущего упоминания основных участников в левом контексте, оформление основных участников и синтаксические позиции, занимаемые ими при предыдущем упоминании. Используя слегка видоизменённую методику  измерения референциального расстояния Т. Гивона [Givón 1983], автор провела подсчёты, которые показывают, что во всех трёх языках участникам-каузаторам свойственна высокая топикальность; кроме того, синтаксическая позиция, занимаемая участником при предыдущем упоминании, существенно влияет на его позицию и эксплицитность его выражения в каузативной конструкции. Таким образом, тенденция к употреблению каузативных конструкций как средства поддержания единства дискурса, ранее отмеченная для калмыцкого, наблюдается и в остальных двух языках, при этом в нанайском она оказывается выражена сильнее, а в башкирском — несколько слабее, чем в калмыцком. Попутно делается ряд наблюдений по поводу функционирования каузативов в рассматриваемых языках, представляющих интерес сами по себе; в частности, отмечается сильная тенденция калмыцкого каузатива к появлению в нефинитных формах глагола. Тема для квалификационного исследования выбрана очень актуальная и интересная. Исследования морфосинтаксиса «малых» языков (особенно не имеющих значительной письменной традиции, как нанайский) часто ведутся на материале изолированных примеров, полученных путём элицитации. Данная же работа выполнена на материале корпуса текстов и находится на стыке собственно синтаксиса и лингвистики дискурса, тем самым заполняя этот досадный пробел. Появление таких работ следует всячески приветствовать. Также надо отметить, что в исследовании ставится конкретная и осязаемая задача, которую автору удалось убедительно решить. Несколько искусственной кажется генетическая перспектива, обозначенная во Введении. С одной стороны, каузативные конструкции не относятся к числу наиболее диахронически стабильных элементов языковой системы, так что здесь не кажется сколько-нибудь вероятным обнаружение специфических черт, проявляющихся на уровне целой семьи языков. (Думается, что выбор языков для исследования был в первую очередь продиктован соображениями доступности материала, в чём нет ничего плохого). С другой стороны, привлечение каузативизации кажется в принципе естественной стратегией для языков с преобладанием транзитивации [Nichols et al. 2004], независимо от их генетической принадлежности, поскольку в рамках рассматриваемых примеров связность дискурса обеспечивается в первую очередь кореферентностью субъектов разных клауз. Так, в работе подробно обсуждается калмыцкий пример (12), взятый из [Сай 2009: 452], в котором употреблена форма üld-ä-ʁäd 'оставаться-CAUS-CV.ANT' вместо возможного 'оставаться-CV.ANT' с другим подлежащим; однако и в русском переводе из тех же соображений поддержания «топикальной цепочки» естественнее звучит похоронили детей вместо возможного дети умерли/остались, с использованием переходного глагола похоронить, не являющегося морфологическим каузативом. Однако надо отметить, что в свете последнего соображения выглядит несколько неожиданным полученный в работе результат, на которой сама автор, как кажется, не обратила особого внимания: тенденция к употреблению каузативизации для поддержания связности дискурса наиболее отчётливо проявляется именно в нанайском языке, демонстрирующем наименьшую частотность каузативных конструкций по текстам. Автор показывает хорошее знакомство с литературой по теме, как классической, так и вышедшей в последние годы. (В работе, затрагивающей вопросы типологии каузативных конструкций, ожидалось бы увидеть ссылку на обзор [Kulikov 2001], однако этот маленький пробел нельзя назвать критическим. По теме topic continuity in discourse  в последнее время появилось много новых публикаций, однако фундаментальная работа [Givón 1983] до сих пор сохраняет своё значение; для решения задачи, поставленной в рецензируемой работе, её вполне достаточно). Также видно, что автором были внимательно (и критически) проработаны релевантные разделы основных описательных грамматик рассматриваемых языков. Приводимые в работе подсчёты, насколько можно судить, проведены аккуратно и с вниманием к языковому материалу, а их результаты наглядны и даже без применения «продвинутых» статистических критериев убедительно подтверждают гипотезу автора. Итоговые выводы работы не вызывают сомнений. В качестве слабого места работы следует назвать стиль изложения. Текст изобилует стилистическими и грамматическими ошибками (вплоть до рассогласования и «чеховских» независимых деепричастных оборотов), невнятными фразами, не вполне корректными употреблениями специальных терминов, сложными для парсирования оборотами. Ср.: «Обладая, в частности, таким примечательным назначением своих каузативных конструкций, калмыцкий язык пополняет состав монгольской ветви алтайской группы языков» (с. 2-3); «семантический сдвиг по отношению с аналогичной некаузативной конструкцией» (с. 9); «[к]аузируемый участник... вводит в повествование нового участника» (с. 42) и др. Есть некоторые претензии и к логике изложения: если общая структура работы, её деление на разделы выглядит продуманно и не вызывает вопросов, то  организация текста, так сказать, на микроуровне, внутри подраздела или даже абзаца, зачастую оставляет желать лучшего. Особенно это заметно во вводной части работы, в частности, в подразделе II.1, где сначала обсуждаются коммуникативно обусловленные употребления каузатива [Стенин 2014 и др.], не укладывающиеся в традиционную синтактико-центричную схему, изложенную в [Тестелец 2001] и восходящую к [Холодович (ред.). 1969], а потом уже излагается сама эта традиционная схема. При этом к чести автора следует отметить, что несмотря на плохое качество текста, все её положения, утверждения, используемые определения и т. д. вполне понятны и не вызывают вопросов. Создаётся впечатление, что само исследование было хорошо продумано и добросовестно выполнено, однако итоговый текст написан наспех и никак не вычитан. Косвенно об этом свидетельствуют также значительное количество опечаток и некоторые огрехи оформления, в первую очередь связанные с отсылками к номерам примеров и таблиц внутри текста. Кроме того, видно, что автор ещё не успела интернализовать некоторые конвенции русского академического письма (можно надеяться, что это придёт со временем): в тексте немало пассажей, которые грамматически правильны и семантически прозрачны, но при этом обращают на себя внимание читателя тем, что написаны не так, как принято. Рецензируемая выпускная квалификационная работа была проверена на предмет плагиата. Результаты проверки свидетельствуют об отсутствии элементов такового. Обнаруженные же текстовые соответствия (7%) включают в себя различного рода клише, наименования публикаций и фамилии их авторов, отдельные цитаты из использованных работ, которые имеют правильно оформленные ссылки на источники  Несмотря на отмеченные выше отдельные недостатки, рецензируемая выпускная работа соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого типа, и достойна высокой оценки. Автор убедительно продемонстрировала способность к самостоятельной научной работе и заслуживает присуждения искомой степени бакалавра лингвистики.  Литература Сай С. С. 2009. Аргументная структура калмыцких каузативных конструкций // С. С. Сай, В. В. Баранова, Н. В. Сердобольская (ред.). Исследования по грамматике калмыцкого языка [ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA, том V, часть 2]. СПб.: Наука. 2009. С. 387–464. Стенин И. А. 2014. Некаузативные эффекты каузативной морфологии в северно-самодийских языках // Acta Linguistica Petropolitana. Том XI. Часть 2. С. 583–597. Тестелец Я. Г. 2001. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ.  Холодович А. А. (отв.ред.). 1969. Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив. Л.: Наука. Givón T. 1983. Topic continuity in discourse: an introduction // Givón T. (ed.). Topic continuity in discourse: a quantitative cross-language study. (Typological studies in language, 3). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins. P. 1–41. Kulikov L. 2001. Causatives // M. Haspelmath (ed.). Language typology and language universals: An international handbook. Vol. II. Berlin: Walter de Gruyter. P. 886–898. Nichols J., D. A. Peterson, J. Barnes. 2004. Transitivizing and detransitivizing languages // Linguistic Typology, 8/2. P. 149–211.  Рецензент м.н.с. Д. В. Герасимов ИЛИ РАН