Рецензия на выпускную квалификационную работу бакалавра филологии Дарьи Дмитриевны Кондаковой «Античная грамматическая традиция в эпиграммах Паллада»  Поэт «Палатинской Антологии» Паллад привлек внимание ученых в последнее время, в особенности после издания К. Вилкинсоном  в 2012 г. папирусного кодекса его эпидейктических и скоптических эпиграмм.  Какие проблемы обычно обсуждаются в связи с Палладом? Биографические – датировка и восстановление канвы жизни из его текстов, текстологические и интерпретационные круксы, проблемы атрибуции отдельных эпиграмм, литературные аллюзии. Дарья Дмитриевна Кондакова посвятила свою работу античной грамматической традиции в эпиграммах Паллада. Из корпуса, насчитывающего более ста эпиграмм, ДД отбирает для своего исследования те стихи, которые так или иначе связаны с грамматикой и грамматиками, с преподаванием, а также с любыми прямыми или косвенными «грамматическими» аллюзиями, так что сюда естественным образом попадает и весь гомеровский материал. Согласно Index locorum Palladae qui fusius tractantur, который ДД приводит в конце своей работы (65), таких эпиграмм оказалось девятнадцать. Привлечение античной филологической литературы для толкования т.н. грамматических эпиграмм – это то новое, что делает в своей работе ДД. «Для некоторых эпиграмм такой подход – единственный способ пролить свет на их смысл, комментарий к другим может быть с его помощью существенно обогащен», – с этим тезисом, вынесенным ДД в Заключение (64), невозможно не согласиться.   Надо сказать, что грамматические стихи Паллада – это в некотором роде вызов для филолога, поскольку они явно рассчитаны не на обычного читателя, а на хорошо подготовленного филолога-профессионала, к которому и обращены умелые аллюзии, лингвистические задачки, лексические и прочие кунштюки, шутки, намеки и пародия.  Метод ДД – разбор конкретных эпиграмм, конкретный филологический метод, усвоенный ДД у Всеволода Владимировича Зельченко и других учителей. Опираясь на текстологический анализ, поиск параллелей и надежное знание языка, ДД не дает увлечь себя ни биографическим подходом Цервеса, «истолковывающего всякую эпиграмму как отчет о реальном жизненном происшествии», ни «эмбриологическими» фантазиями в духе Бродея, ни – что сложнее – уже устоявшимися или наоборот новыми толкованиями, если они оставляют сомнения. Создается впечатление, что, комментарий ДД к небольшому материалу, объединенному темой грамматической традиции и гомеровской учености, сделан так тщательно и на таком уровне, что не уступает комментарию тех ученых, на которых ссылается ДД и с которыми нередко и обоснованно не соглашается. Научная литература по Палладу и различным аспектам, связанным с комментарием, кажется, не оставляет лакун.  Материал работы распределен по трем главам: «Грамматика, грамматики и Паллад», «Элементы γραμματικη τεχνη» и «Гомеровский материал»; работа снабжена индексом исследуемых эпиграмм, библиографическим списком, насчитывающим 77 наименований на основных европейских языках, включая электронные ресурсы, а также списком сокращений. В начале первой главы приводятся сведения об учителе-грамматике, его профессиональной деятельности и отношении к нему в позднеантичном обществе. Заметим лишь, что популярность Феогнида в школьном обучении (стр. 9), кажется преувеличенной, у Раффаэллы Крибьоре (202): “Very few traces survive of the use of other poets in education: a little Theognis, some Hipponax…” А в фразе «Более половины дошедших упражнений…» (стр. 9) следовало бы уточнить – Исократа, иначе оказывается, что половина дошедших упражнений в прозе это «Кипрские речи» (у Крибьоре сказано, что из всех папирусов Исократа половина содержит «Кипрские речи» (203)) .  Герой эпиграмм, каким нарисовал его Паллад, – типичный грамматик-педант,  его слова полны жалоб на жалкую долю педагога, его нищенскую зарплату; узнав о том, что его дочь родила, он задумывается о роде ребенка: род бывает мужской, женский и средний. Разбор текстов Паллада как грамматика начинается с его тезиса: «Грамматику судьбой предназначено страдание». Ибо, что еще может ожидать человека, который по долгу службы бесконечного часто имеет дело с μηνιν αειδε, θεα … ουλομενην. Герой Паллада уверен, что двусмысленность грамматических терминов πτωσεις, συνταξις и др. перестает быть абстракцией при частом употреблении и может обернуться смертью для преподавателя. В жалобы на проклятую грамматику органично вплетаются жалобы на воинственную жену, так что иногда трудно различить, о ком идет речь. Ламентации Паллада прекрасно согласуются со старинными литературными традициями: он похож на навязчиво жалующегося на бедность Гиппонакта, на внимательного к женам Семонида, на педанта, любимого персонажа античных анекдотов «Филогелос».  В конце концов, на нас с вами, коллеги-учителя. Когда читаешь о сетованиях Паллада на долю грамматика, невозможно отказаться от мысли, что ты беседуешь с коллегой – неважно, что через 17 столетий. Обратимся к нескольким конкретным местам из первой главы.      Стр. 13-14 В эпиграммах Append. III, 145 Cougny и 9,169 у Паллада в ход идет не только гомеровская лексика, но и сам порядок слов гомеровских стихов. Так, он повторяет знаменитый гомеровский гипербат, начиная первую строчку своей эпиграммы с μηνις/ν, а следующую с ουλομεμης/ν. 14-17 Прекрасен разбор эпиграммы 9, 168 о гомеровских поэмах и гневе Ахилла как причине нищеты грамматика. После разбора, достойного грамматика-филолога античного и современного, автор приходит к неутешительному выводу о том, что стт. 5-6 при общем вполне внятном смысле эпиграммы не поддаются восстановлению и точной интерпретации. Возможно, поиск параллелей для каузального значения союза ινα в позднем греческом дал бы результат. 17 9, 174 О переводе τροφος, которая приносит плату грамматику ежемесячно по необходимости (μετ’ αναγκης я бы поняла мягче: «по необходимости», не «по принуждению», поскольку «принуждение» имплицитно ставит вопрос: принуждение с чьей стороны?) спорят: «кормилица» или «мать». Нельзя ли понять как «кормилица» в том смысле, что она кормит грамматика, хоть и жалкой платой, но всё же. Параллелью может быть строчка 9, 175, 3  (εμην τροφιμην συνταξιν) о том, что «Дорофей отобрал кормящее меня жалование». 20 Убедительно толкование эпиграммы 9, 175, где ДД не соглашается с Вальцем, считающим, что Паллад становится продавцом книг, расставшись с ремеслом грамматика из-за безнадежной бедности. Скорее, по мнению ДД, он прощается с книгами – «они ему больше не нужны» –  и ищет другое ремесло.   В основу второй и третьей глав положен детальный, и, как кажется, исчерпывающий разбор эпиграмм, который был предложен ДД на заседании СНО в декабре 2015 г., на заседании гимназического кружка «Классика» и на студенческой конференции в апреле 2016 г. Обращает на себя внимание то, как полезно бывает обсуждение материала, – в работе ДД постоянно встречаются слова благодарности за идеи, высказанные во время дискуссии: А.Л. Верлинскому, С.А. Тахтаждяну, Н.А. Алмазовой, А.В. Черновской, наконец, Н.А. Кузнецовой, ставшей соавтором статьи «История о надувательстве» в сборнике к юбилею Е. В. Желтовой, 2015.    25-26 Убедительна интерпретация эпиграммы 9, 173 о пяти стихах, которые содержат и пять катарас проклятий, и пять птосэйс падений. Здесь, как и в других, местах, Паллад использует всё ту же шутку с птосэйс: падение и падеж. Кажется, ДД впервые проверила наличие пяти падежей в первом пятистишии «Илиады». Начало «Илиады», действительно, в школьной традиции могло восприниматься как начало начал грамматической выучки: «оно намекает на склонения» (Л. А. Гишар) – и в нем есть все пять падежей. Насколько я поняла, это наблюдение впервые сделано ДД.  А что до проклятий, то перечисляя пять выражений из лексико-семантического поля «гнев – гибель –смерть», Паллад, как всегда, с удовлетворением говорит о губительности грамматики.  Нельзя ли понимать в ст. 1 предикативно: проклятое пятистишие является началом грамматики?   28слл. Об осле антиспасте.  Перевод из «Коринфской речи»: «Другие же статуи стоят и известны (предлагаю: и узнаваемы), а надпись имеют чужую…». Смешная изобретательная эпиграмма про антиспаст, в которой ДД толкует каждое слово. В третьем стихе словесная игра, в которую могли играть ученики на уроках грамматики, как у нас: кто составит больше слов из длинного слова или придумает больше слов с каким-то маленьким словом внутри. Таким образом, слово ονον пять раз повторяется  в строчке, и даже шесть, если учесть на стыке υιον ... ονον. ДД остроумно объясняет каждое из слов в этом стихе, привязывая к ослу.  По поводу слова ονειρος у меня появилось дополнительное соображение. Паллад –  знаток Гомера. У Гомера слово ονειρος в отличие от υπνος имеет скорее отрицательные коннотации, его обычные эпитеты: (Il. 2, 6; 8),  (Od. 19, 568), κακος, αμηχανοι и др. синонимичные (J.N. O’Sulliivan in: LfgrE, Lief. 17). Этот сон – порождение Ночи (Th. 212), боги посылают его в качестве ночного кошмара. Нельзя ли предположить, что Паллад просто назвал своего осла «кошмаром, дурным сном»? (Трактовка ДД: «не осёл, а одно подобие»). Следующая эпиграмма об осле грамматика, вынужденном есть только кри- вместо критхэ, т.е. яч вместо ячменя, тоже содержит с полдюжины зашифрованных фонетически ослов. От ослиного кри переход к апокопированным и синкопированным маленьким словам, которыми так любит жонглировать Паллад.  Рафинированная поэзия Паллада становится понятней, хотя и не до конца, если к ней приложить метод, предложенный ДД, т.е. пропустить ее через античный грамматический, филологический по сути, материал, как то: списки гомеровских особенных слов, например, самых коротких; средства укорачивания слов – афереза, синкопа и апокопа; метрические изыски – поместить одно слово перед пятиполовинной паузой в пентаметре  против пяти моносилабов в предшествующем гексаметре, за которыми следовали еще шесть слов в порядке убывающей градации. ДД пишет о латинских словах в эпиграммах Паллада. Они действительно в 4-5 вв. н.э. встречаются в греческой пародии и могут стать средством шутки (см. школьную гомеровскую пародию из Келлис). В третьей главе собраны «гомеровские» эпиграммы Паллада, хотя и в предыдущих главах эпиграммы были не без Гомера. ДД убедительно показывает, как в них проявляет себя эрудиция грамматика, его умение стилизовать и пародировать.  Что касается замечаний, то это лишь несколько опечаток, возникших в результате правки текста: Стр. 4, сн. 8: сомнения … звучала. Стр. 4, сн. 10: первая ссылка на Vezzosi дана как повторная. Стр. 7: в последнем абзаце после слова «посвященные» пропала часть текста. Стр. 9: с лексикологические … пометками.  Стр. 13: не нужна ли запятая перед ουλομενην ΑP III, 145 Cougny? Стр. 15: С. Аллен  - потерялся инициал Уильям Сидней Аллен. (W.S. Allen).  Стр. 72: LfgrE начал выходить в 1955, а не в 1979 г.   Из работы ДД понятно, что Паллад создает обобщающий типический образ грамматика, с пародийными и карикатурными чертами, характерными и для учителей мыслильни у Аристофана, и для схоластика из сборника «Филогелос». И в то же время конкретные реалии, связанные со школой и преподаванием, в эпиграммах Паллада, важны как источник для изучения школьного дела в римском Египте 3-4го вв. н.э. В отдельной главе или в приложении, наверное, стоило бы собрать вместе сведения об учителе-грамматике, о занятиях грамматикой, которые по ходу исследования, хотя и имеющего иные цели, можно было извлечь из стихов Паллада: жалование получали ежемесячно или раз в год, за месяц до оплаты родители могли перевести ученика к другому грамматику и учитель в результате оставался без жалования, и т.д. Так, Раффаэлла Кибрьоре ссылается именно на Паллада 9, 175, когда пишет, каких авторов читали в грамматической школе «продвинутые» ученики (201). Работа написана с тонким ученым юмором и иронией в духе Каллимаха. И в то же время отстраненно от самого Паллада. По прочтении хочется, «забыв» контекст, сказать слова: pulchre, bene, recte (и в отношении смысла, и в отношении формы).   Остается пожелать автору составить и издать комментарий к Палладу, ведь единственное издание его эпиграмм на русском языке 1964 года неполно и в значительной степени устарело. Работа Д.Д. Кондаковой не только соответствует уровню выпускной квалификационной работы бакалавра филологии, но значительно превышает его, и заслуживает высокой оценки.  Доцент каф. класс. фил., к. филол. н. Е.Л. Ермолаева, 3.06.2016