ОТЗЫВ рецензента на выпускную квалификационную работу магистра филологии Полины Владимировны Брыкаловой «Поэтика документального в романе В. О. Богомолова “Момент истины (В августе сорок четвёртого”»  Выпускная квалификационная работы Полины Владимировны Брыкаловой посвящена весьма интересной и актуальной проблеме – поэтике документального в художественной литературе. Если же говорить о соотнесении предмета исследования с объектом, то, на наш взгляд, феноменальная уникальность романа Богомолова (и, кстати говоря, его декларируемой писательской позиции на редукцию фикциональности) во многом – хотя и в числе прочего – кроется в специфике использования в «Моменте истины» документального. То есть объект (сам роман) и предмет (функция повествовательных элементов, ориентированных на документальные жанры) относительно друг друга безусловно релевантны. Следовательно, выбор темы соискателем может быть признан удачным и научно обоснованным. Не менее важно и то, что выбранный исследовательский подход к столь непростому материалу лежит в русле нарратологии, ведь включение документального в художественное, синтез их для Полины Владимировны интересны в первую очередь как так называемые «нестандартные нарративы»; и отнюдь не случайно то, что соискатель, обращаясь к такому типу нарратива, касается и речевой организации, отграничивая речь повествователя от речи персонажей, то есть разделяя речь изображающую и речь изображённую; и, конечно, опираясь при этом на «классические работы в области исследования романного стиля, вымысла и речевой семантики и прагматики» (С. 20; имеются в виду концепции Бахтина, Остина и других). В качестве позитивного момента отметим и следующее: Полина Владимировна активно привлекает не только научную литературу по проблеме, но и ту критическую литературу, которая сопровождала появление «Момента истины». Здесь соискатель демонстрирует очень хорошие навыки по работе с систематизацией и анализом именно критических текстов. Тем более это важно, что уже в критических работах затрагивалась специфика использования писателем документов. Освоена соискателем и научная литература, обращающаяся к роману Богомолова. По правде сказать, такой литературы не очень много, но зато то, что есть, отнюдь не обходит вниманием роль документального в рассматриваемом произведении. И это, на наш взгляд, подкрепляет важность избранной Полиной Владимировной проблемы относительно заявленного материала. И хотя «в научной и критической литературе неоднократно отмечалось, что вымышленные документы, включенные в текст романа, выполняют много функций. Однако никогда не был подробно рассмотрен этот повествовательный элемент как особый приём, не были проанализированы его механизмы и композиционные функции в романе» (С. 12). То есть рецензируемая работа является новаторским и актуальным исследованием. Отрадно и то, что в ракурсе соотнесения объекта и предмета соискатель выбирает, что называется, свой путь – осмысливает и использует достижения предшественников, но и, исходя из писательской ориентации на «правду факта», задаёт новую планку исследования поэтики документального в «Моменте истины» (подчеркнём – именно поэтики). Профессионализм Полины Владимировны со всей очевидностью прослеживается и в том, как грамотно с филологической точки зрения она структурирует свою работу. И ведь никто бы не упрекнул соискателя, создай она «классическую» композицию выпускной квалификационной работы: две главы, первая из которых теоретическая, а вторая практическая. Но нет – материал и проблема продиктовали автору исследования куда как более сложную, но и более подходящую трёхчленную структуру. Впрочем, первая глава закономерно носит характер как раз теоретической части – необходимой и, в лучшем смысле этого слова, реферативной. Соискатель, основываясь на внимательном изучении истории вопроса, признаёт сложность проблемы документального и стремится к компромиссу между двумя пониманиями рассматриваемой категории – «жанровой» и «стилевой». Особым образом внимание акцентируется на предложенной Л. Я. Гинзбург трехступенчатой структуре освоения фактического материала в литературных и документальных текстах. А самое главное это то, что в первой главе Полине Владимировне успешно удаётся подвести описанные и систематизированные исследовательские концепции к базовой для последующих двух глав методологии нарратологического изучения литературы. Нельзя не поддержать не только саму проблему, решаемую во второй главе, но и то, как грамотно эта глава выстроена, как поделена на параграфы и подпараграфы. При этом сначала описывается предшествующий богомоловскому роману контекст военной прозы, буквально то, из чего вырос «Момент истины». Тут предельно важна полемика писателя с предшествующей традицией изображения контрразведчика в литературе о Великой Отечественной войне – упомянуты в этой связи произведения Г. Бакланова, Ю. Бондарева, В. Быкова. Полина Владимировна грамотно анализирует элементы этой полемики именно как элементы художественного мира богомоловского романа, констатируя в результате анализа то, что «автор вписывает героев романа – “особистов” – в противоположный полюс оппозиции “свой” – “чужой”, активно действующей в “военной прозе” тех лет, путём противопоставления их административной тыловой “аристократии”» (С. 47-48). И только уже на основе всего этого предлагается то, что можно смело назвать функциональной типологией «документальных» элементов в параграфе 2.2., деление их на официальные «документы» и письма (хотя по ходу главы типология документов оправданно делается куда как более обширной, разветвлённой). Очень жаль, что формат отзыва не позволяет нам детально остановиться на примерах из собственно аналитической части второй главы, а ограничиться лишь констатацией не просто даже оптимальности её структуры, а того, как эта структура сама по себе позволяет понять специфику и поэтики документального в художественной литературе, и художественного мира «Момента истины». Например, инкорпорирование фикциональных документов в роман рассматривается не только через приёмы этого инкорпорирования, а и в свете их расположения в романе, благодаря чему прослеживается динамическая трансформация включения документов от части к части и в рамках каждой из частей; и, конечно, в структуре реплик персонажей, и в системе точек зрения (внешней и внутренней) – даже туда проникает «документ» и даже тут мы вслед за соискателем видим разные типы документального (например, в изложении автобиографии или в портретных характеристиках, когда, к примеру, эти характеристики оказываются во внутренней речи – как в «потоке сознания» Алёхина). Отдельно следует отметить и то, как анализируются документальное в четырёх письмах из романа – здесь тоже видим профессионально и основательно построенную типологию. По большому счёту, получается, что документ объясняет нечто важное в, условно говоря, художественных сегментах, а те (в свою очередь) существенным образом поясняют документальное; в результате и формируется тот синтез двух начал, который можно с полным правом признать характерной чертой художественного мира романа Богомолова. И это происходит даже в тех случаях, когда документальное и сюжетное повествование образуют явную оппозицию (как в третьей части «Момента истины»). И всё же не можем не указать что всё сказанное отнюдь не сводится к итоговому выводу второй главы – выводу о том, что «система приёмов использования разного типа вымышленных “документов” призвана обеспечить создание эффекта “правды факта”, столь важное для авторской концепции романа» (С. 69), и к итоговому выводу всей работы (см. С. 104); разумеется, дело не только и не столько в этом; сама Полина Владимировна прекрасно понимает это и всем ходом работы доказывает, но вот в итоговом тезисе почему-то сама себя решительно ограничивает. И завершающая глава диссертации в ещё большей степени укрепляет читателя в понимании сложности и многообразии того, что смогла увидеть, описать и понять Полина Владимировна в романе Богомолова, описать и понять и через его, если можно так сказать, «внутренний» анализ, и через анализ контекстуальный – когда «Момент истины» рассматривается в парадигме с собственно документальными произведениями, причём именно теми, которые – вероятнее всего – были прямыми источниками для писателя в процессе его работы над романом, и – в первую голову – через анализ и интерпретацию того, как «сделан» в романе Богомолова нарратив. В заключительной главе продуктивны и интересны замеченные соискателем переклички конкретных документальных произведений и богомоловского романа и делаемые на этом основании нетривиальные выводы относительно жанровой природы последнего (когда речь идёт о детективных приёмах). Не менее примечательно и то, как в параграфе 3.2 соискатель применяет нарратологический подход к пониманию техники и смыслов включения документального в текст романа при его соотнесении с документальными жанрами. Здесь востребована оказывается та теория, которая была проработана в начале диссертации – труд читателя научной литературы не пропал даром, а стал важным заделом в демонстрации Полиной Владимировной собственного филологического профессионализма. В итоге можно смело заключить, что работа успешно состоялась, ведь Полине Владимировне удалось показать, как в романе Богомолова ориентация на приёмы документальных жанров определяет особенности изложения событий и конструирование художественного мира. То есть заявленная во введении цель в полной мере достигнута. Несмотря на очень положительное впечатление от работы, позволим себе немного реплик полемического свойства: •	В самом начале работы говорится, что на С. 4-5 будет подробно рассказано о ранних заглавиях романа Богомолова. Однако на указанных страницах названо лишь самое первой заглавие, про остальные же сказано только следующее: «В ходе работы над произведением название менялось еще несколько раз, пока писатель не остановился на варианте “Момент истины”» (С. 5). Сколько раз? Какие это были названия? Жаль, Полина Владимировна не сочла нужным указать это (хотя и обещала). •	Откровенно не хватило хотя бы небольшого разговора о том, что понимает соискатель под базовыми для всей работы терминами «жанр» и «стиль» (про стиль особенно важно в параграфе 2.4). •	Иногда режут взгляд претендующие на важность фразы; например, «Прозаические тексты, посвященные Великой Отечественной войне, принято называть “военной прозой”» (С. 30; кстати, далее Полина Владимировна это словосочетание усиленно ставит в кавычки, словно не веря в терминологичность данной формулы). Да и сама помещённая на той же странице периодизация этой «военной прозы» выглядит странновато – согласно ей получается, что последние полтора десятилетия в художественной литературе на эту тему никто ничего не писал. Так ли это? •	Есть и неточности графического плана. Скажем, на С. 11 инициалы исследователя Колобаева даны как «Н.А.», а в сноске здесь же уже как «П.А.»; или то, что Смерш назван «Смерщ» (например, на С. 38); ну, а на С. 78 польская Армия Крайова названа «Армия Крайнова». •	И один вопрос немного игрового свойства. В работе доказывается, что документ в романе замедляет собственно художественное. А нельзя ли, учитывая обилие разного рода документов, представленных в тех или иных ипостасях в тексте, сказать, что это художественные «вставки» призваны убыстрить документальный пласт? Но, повторюсь, это именно игровой вопрос, который, впрочем, может помочь расставить точки над i в попытках понять, что же всё-таки превалирует у Богомолова – художественное или документальное (если, конечно, вообще ставить перед собою такую задачу и тем самым отказаться от светлой идеи синтеза двух названных начал). Эти несколько замечаний совершенно не способны повлиять на наше финальное резюме. В своем исследовании Полина Владимировна Брыкалова продемонстрировала возможность тонкого и глубокого анализа текста и широкую эрудицию. Диссертация безупречна в отношении стиля, оформления и научной оснащенности (список научной литературы включает в общей сложности более 70 наименований) и вне сомнения заслуживает самой высокой оценки. Хочется надеяться, что эти интересные разыскания в дальнейшем будут продолжены, став основой новой научной работы.  Доктор филологических наук, профессор, профессор кафедре теоретической и исторической поэтики Института филологии и истории ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ) ______________Доманский Ю. В, ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ) 125993, ГСП-3, Москва, Миусская площадь, д. 6. Телефон: 8 (495) 250-61-18 Факс: 8 (499) 250-51-09 Электронная почта: rsuh@rsuh.ru, domanskii@yandex.ru  Доманский Юрий Викторович, доктор филологических наук по специальности 10.01.08 – Теория литературы, текстология. 21.05.2016.