ОТЗЫВ официального оппонента на диссертацию на соискание степени магистра по направлению 46. 04. 01 — «История» ПОГОСТА МАКСИМА СТАНИСЛАВОВИЧА на тему: «КНЯЗЬ К. А. ЛИВЕН И ЦЕНЗУРНЫЕ УСТАВЫ 1826 1828 ГГ.»  В диссертации М. С. Погоста, посвященной интересной и актуальной теме цензуры, а также деятельности министра народного просвещения К. А. Ливена, с первых страниц, к сожалению, бросаются в глаза не только многочисленные орфографические и синтаксические ошибки автора, но и более серьезные недостатки. Так, на с. 3 в качестве хронологических рамок исследования указана первая четверть XIX в., что очевидно не совпадает с заявленным там же предметом исследования «Цензурные уставы 1826–1828 гг. и их практическое применение, период пребывания князя К. А. Ливена на должности министра народного просвещения». Диссертация содержит ряд фактических ошибок, которые сложно объяснить, учитывая контекст темы. На с. 4 фигурирует некий министр народного просвещения А. В. Головкин, в то время как всем знакомым с общим курсом отечественной истории известно, что им был известный Александр Васильевич Головнин — сын не менее знаменитого адмирала и путешественника Василия Михайловича Головнина. На с. 61 «впавший в апатию семидесятилетний Шишков», уступивший свое место К. А. Ливену, назван председателем Комитета министров, то есть волею диссертанта назначен на должность, которую никогда не занимал. Можно привести и другие подобные примеры, в чем, впрочем, нет особой необходимости. На, с. 15 в сноске, кратко описывается биография А. А. Безбородко. Не затрагивая вопрос о том, стоило ли вообще касаться вскользь жизнеописания этого крупного государственного деятеля, отметим: текст сноски (без ссылки на какой-либо источник) целиком заимствован из соответствующей статьи в «Советской исторической энциклопедии», включая даже специфические, свойственные энциклопедическому изданию сокращения. То же можно сказать и о других подобных «биографиях в сноске». Сноска, посвященная П. В. Завадовскому на с. 17 вообще взята большей частью из Википедии, биография А. С. Шишкова (с. 35) преимущественно заимствована из выложенного в Интернете источника («Литературной энциклопедии»), причем взяты и явно устаревшие формулировки («В 1828 г. Шишков был уволен с должности министра и погрузился в филологические занятия, не имевшие никакого научного значения»). Особенно это выглядит удивительно в свете того, что научный руководитель диссертанта много лет занимается биографией А. С. Шишкова. Вообще сноски без ссылок на источник встречаются в работе повсеместно. Периодически в диссертации попадаются фразы, лишенные какого-либо смысла. Например, один из абзацев на с. 17 начинается так: «Министерство народного просвещения, учрежденное по манифесту 8 сентября 1802 года, которое возглавил граф Петр Васильевич Завадовский, окончивший иезуитскую школу и Киевскую академию. Министерство становится фактически основным учреждением цензурного контроля, ответственное за осуществление общего контроля за цензурой». В первом предложении автор, кажется, в конце забыл, с чего и для чего он начинал повествование о Министерстве народного просвещения; во втором же, с нарушением норм русской грамматики, выстраивается тавтологическая конструкция. Верхом невразумительности является абзац на с. 47: «С помощью этих положений, комитет и императора открыло путь к постпубликации авторов на третьей секции. План комитета был выражен в секретной директиве от 28 марта 1831 года, дававшей полиции полномочия в отношении авторов опасных опубликованных слов и навязывания форму после публикации цензуры. Наряду с секретной директивой от 25 апреля 1828 года  он подчеркивает двойственную политику, произведенную по либеральному уставу 1828 года. Другой чиновник, готовый затянуть цензурный закон министерства Ливена, был его преемник С. С. Уваров, тогдашний президент Академии наук и ее представитель в Главном управлении училищ, с 1832 — товарищ министра народного просвещения. Он утверждал, что периодические издания могли бы и не нападать на правительство, если бы строго придерживались закона». Этот шедевр логики и словесности можно было бы признать досадным недоразумением, однако он, напротив, является характеристической иллюстрацией ко всему тексту. При цитировании архивных источников (например, на с. 69–70) практически нигде не указываются номера листов (а иногда, как в сноске 363 на с. 69  — и номера единиц хранения), зачастую не приводятся сами цитаты, и автор только ограничивается перечислением тех или иных писем с указанием адресатов. Однако такую информацию можно найти, даже не знакомясь с самими документами, а лишь пролистав опись фонда. В другом месте (с. 63) приведены подряд три ссылки на материалы РГИА, и лишь первую можно признать соответствующей принятым библиографическим правилам — в ней указаны архив, фонд, опись, дело и лист. Во второй вместо листа стоит загадочный «№ 1488» (?), в третьей лист также не упоминается, сноска завершается указанием на номер дела. На с. 59 присутствует загадочная ссылка: «РГИА. Ф. 777. Оп. 1. Д. 585 690. Л. 67». Что за дело скрывается под номером 585 690 — думается, известно только диссертанту. Вообще оформление сносок не назовешь сильной стороной работы, в которой, к примеру, соседствуют «Там же» и «Ibid.», причем зачастую при ссылке на один и тот же русскоязычный источник (с. 62). Венцом каждого научного исследования является его заключительная часть, содержащая выводы автора. М. С. Погост начинает свое «Заключение» (с. 72–75) с парадоксального, с точки зрения истории русской книги, утверждения: «Цензура в России появилась одновременно с книгопечатанием, то есть в XVIII веке» (а как же Иван Федоров?). В тексте «Заключения» изобилуют пафосные и стереотипные утверждения, вроде: «цензура в царствование Николая I стремилась к абсолютному апогею» (т. е. достигла уровня КНДР?), «император в какой-то момент [какой? — П. Г.] нагнетал атмосферу всеобщего страха», «рост изоляции власти от общества, стремление пресекать любую критику на корню привели, в конечном счете, к всеобщему отставанию России во всех сферах» (а как же творчество А. С. Пушкина, М. И. Глинки, К. П. Брюллова, научные открытия Н. И. Лобачевского, П. Л. Шиллинга, Н. И. Пирогова, победы А. П. Ермолова, И. И. Дибича, И. Ф. Паскевича?..). На с. 75 М. С. Погост пишет (сохраняем орфографию автора): «Приходиться констатировать, что личность К. А. Ливена в последнее время не пользовалась стабильным интересов у профессиональных историков или литераторов; до сих пор отсутствует какая-либо законченная и подробная биографическая работа о князе Ливене на русском языке. Распространена точка зрения, что само пребывание Карл Андреевича Ливен в министерском кресле было по сути своей промежуточным, незначительным, что никаких существенных изменений произведено не было». В этом тексте более всего удручает не безграмотность, а отсутствие собственно авторской позиции, которая подменяется намерением «более подробного детального изучения» «периодов пребывания князя К. А. Ливена на постах попечителя Дерптского учебного округа и Министра народного просвещения в 1828 1833 гг.». На основании приведенных выше замечаний, думается, можно сделать вывод о том, что представленная диссертация не соответствует предъявляемым требованиям и не может быть признанной основанием для присуждения квалификации магистра истории.  Кандидат исторических наук, доцент РГПУ им. А. И. Герцена                                                              П. Н. Гордеев