Отзыв оппонента на выпускную квалификационную работу Д.С. Матвеева «Формирование фольклорного жанра анекдота на языке бамана»  Работа Д.С. Матвеева, посвященная жанру «анекдотических историй» (определение автора), популярного у африканского народа бамбара (бамана), представляет собой оригинальное исследование, в котором на обширном письменном материале рассматривается вопрос происхождения указанного жанра, проводится анализ его жанровых характеристик и перспектив его трансформации в жанр анекдота. В первой главе работы представлен теоретический материал об исторической трансформации сказки в жанр анекдота у некоторых народов мира, позволяющий именно с этой точки зрения оценить (во второй главе) происхождение и «переходный» характер баманских «анекдотических историй». Термин «анекдотические истории», предложенный автором работы как определение исследуемого им материала (с. 17), хотя и выглядит семантически вполне корректным, представляется мне неоправданной заменой русского термина «байка», обозначающего именно такой тип нарративного материала. Во третьей главе работы рассматривается трехчастная структура произведений исследуемого жанра, выявляются характерные черты каждой из трех частей. В последней, четвертой главе, названной не совсем корректно «Классификация и краткий анализ» (Чего? – М.С.), автор работы предлагает свою классификацию произведений рассматриваемого жанра, которая представляется вполне обоснованной и логичной. Примечательной чертой работы Д.С. Матвеева является использование автором очень большого объема письменного материала на языка бамана: это 93 «анекдотические истории», представленные на языке бамана и в русском переводе, и занимающие 95 страниц текста работы (Приложение 4). Столь большой объем оригинального текста, снабженного переводом, нечасто встречается в работах подобного рода, и это можно отнести к несомненным достоинствам работы Д.С. Матвеева. Выводы, сделанные автором в Заключении работы, вполне обоснованы и не вызывают возражений. Впрочем, не совсем непонятным здесь выглядит замечание о том, что «владея особенностями функционирования исследуемых историй, не обязательно их заучивать наизусть, можно составлять их самостоятельно и рассказывать собеседнику. Однако данную гипотезу еще предстоит проверить на практике» (с. 45). Автор работы собирается сочинять анекдотические истории на бамана и затем рассказывать их носителям языка? И какую именно гипотезу он собирается проверить? И как именно? Это не совсем понятно. Наряду с указанными достоинствами работы Д.С. Матвеева можно отметить некоторые ее недостатки, связанные с содержанием, с манерой подачи материала и со стилем изложения. Например, информация о понятиях синакуйа (шуточное родство) и джаму (родовое имя?), изложенная на С. 40-41, не дает ясного представления об этих понятиях – либо по причине недостаточности этой информации, либо по причине неудовлетворительной манеры изложения. Так, остается совершенно не понятным, откуда берется это «шуточное родство», на кого распространяется, каким образом оформляется и в чем именно выражается (помимо четко не определенной взаимопомощи и возможности подшучивать друг над другом). Также непонятно, какую практическую роль в общественных отношениях играет принадлежность людей к одному джаму. Если автор работы не видит необходимости в более детальном объяснении сущности этих двух понятий, то зачем вообще надо было уделять им внимание? В тексте работы встречаются некие имена собственные, непонятно кому именно принадлежащие или кого обозначающие, например: С. 19, 21. «Это случилось с одним Таравеле». «Это произошло с одним Алу Джало из Туна». Что такое Таравеле и Алу Джало? Имена людей? Тогда почему сказано «с одним»? Или это названия народов? Тогда почему они с заглавной буквы? С. 37. «…Как-то раз он пришел к фульбе, застав последнего спящим на новой циновке…» Фульбе здесь – это один представитель народа фульбе? Имеются также фразы, смысл которых не вполне ясен или вовсе не ясен, например: С. 4-5. «Число говорящих на бамана как на родном языке оценивается в 2 777 400 человек, общее число говорящих – до 8 млн (обе цифры, возможно, занижены)». А кем же они занижены? И откуда вообще взялись эти цифры? С. 10. «Трудность заключается в том, что, как и в случае со сказкой, существует много разных определений для анекдота. Поэтому было принято следующее решение: ниже приведено обыденное (? – М.С.) определение рассматриваемого термина, взятое из толкового словаря С.И. Ожегова, а также собственное (Чье? – М.С.) определение, составленное на основании рассмотренных в ходе работы материалов (Каких именно? – М.С.)» С. 23. (Речь идет об ответах информантов о сущности исследуемого жанра) «К сожалению, получить удовлетворительные для исследования ответы удалось лишь от трех опрашиваемых». А в чем заключалась неудовлетворительность остальных ответов? Каков критерий удовлетворительности? С. 24. «Иногда  длинные  сказки,  схожие   с эпическим повествованием (обязательно о взаимоотношениях  двух  миров) (Каких миров? – М.С.) может  рассказывать  и  гриот…  однако  обычно  гриоты считают зазорным  опускаться до исполнения сказок (Зачем тогда вообще упоминать этих гриотов? – М.С.)». С. 24. «Этим можно объяснить то, что разные информанты по-разному определяют один и тот же термин, хотя, на самом деле, могут вкладывать в него одинаковый смысл». Как понимать эту фразу? Впрочем, наибольшую сложность для понимания представляют в работе русские переводы этих «анекдотических историй». Автор работы пишет: «…Человек из России на большинство таких баманских историй реагирует без каких-либо эмоций, он не понимает, над чем тут можно смеяться. Проблема здесь заключается в разном мировосприятии у русских и баманцев, решить которую можно только путем погружения в их культурно-языковую среду» (С. 25). Замечание это, очевидно, справедливое. Но в таком случае автором должна была быть сделана хотя бы попытка объяснить читателю, ЧТО КОМИЧЕСКОГО находят баманцы в той или иной истории. Иначе вся проделанная работа по переводу этих историй оказывается бессмысленной, а может быть даже вредной, поскольку результат ее способен породить у читателя лишь сомнения в умственной адекватности баманцев. К сожалению, автор не снабдил эти истории никакими комментариями. Вот, к примеру, перевод истории №13: «Это случилось с одной женщиной, которая много чего хотела. Она очень любила вращать у себя в ухе куриное перышко. Когда бы вы ее не встретили, куриное перышко всегда находилось у нее в ухе. Даже когда она не занималась никакой работой, куриное перышко всегда было у нее в руках. Однажды ее муж дал ей денег и она пошла на рынок купить мяса. Эта женщина взяла свою тарелку и, сломав у себя в ухе хорошенькое куриное перо, пошла по дороге на рынок. Она получала огромное удовольствие от того, что у нее в ухе был кусочек перышка, женщина прошла дорогу к рынку и пошла по дороге к полицейскому участку. Когда она пришла туда, то направилась к начальнику полиции и бросила свое блюдо на его стол. Это очень мешало полицейскому, поэтому он крикнул: «Что же происходит?». Женщина ему ответила: «То, что происходит, сегодня не имеет совершенно никакого значения. Вчера было много костей в мясе, сегодня положи больше мякоти»». В чем смысл этой истории? Представляется, что и сам автор работы этого не знает. И как же можно переводить текст, смысла которого не понимаешь? Понятно, что это невозможно. Но в работе Д.С. Матвеева подобные бессмысленные истории следуют в Приложении буквально через одну: №13, 15, 17, 19 и т.д. Во многих случаях, как представляется, автор работы понимает смысл текста оригинала, однако не может передать его адекватно на русском языке. Вот пример истории №10 (мои комментарии в скобках): «Однажды ночью, трусливый мужчина решил, что пойдет навестить семью своей жены (Какую семью? У нее кроме этого мужа есть еще семья?). И вот когда день приветствия настал (Какой день приветствия? Он разве не ночью туда пошел?), овца родственников его жены родила ягненка и вместе со своим детенышом осталась в прихожей. Трус зашел в прихожую, а там прыгал ягненок, который очень быстро направился к нему. Все знают, что ягнята любят поиграть. Ягненок резво подпрыгнул и направился к трусливому мужику. Тот закричал и, ударив ягненка палкой по голове, тут же убил его. Когда он оказался перед трусом, то ему показалось, что ягненком была собака. (Кто оказался перед трусом и кому показалось? Как это ягненком была собака?) Все домашние немедленно сбежались на крики труса и взглянули на то, что произошло. Когда они зашли в прихожую, то увидели, что трус убил ягненка. Они спросили у него, что же случилось, почему он так кричал? Трус всегда найдет оправдание. Он им сказал, что ягненок собирался его укусить». Вот другой пример, история №68: «Это случилось с одним кузнецом по имени Маса Фане. Во время засухи, он вместе с другими мужиками (слово «мужик» использовано здесь и в других историях некорректно, поскольку оно вызывает стойкую ассоциацию с РУССКОЙ ДЕРЕВНЕЙ, а не с африканской саванной!) отправлялся на охоту. Когда они приходили на место, то разводили там костер. Однажды они в очередной  раз разожгли огонь. Так уж получилось, что в саванне был лев. Он залез в траву. (Как это? Он же не змея!) Маса сказал остальным охотникам, что пойдет осмотрится в саванне. Лев слегка шевельнулся. Кузнецу показалось, что лев это большая тростниковая крыса. Он бросился ко льву и приподнял траву, под которой лежал лев. (Как приподнял? Она скошенная что ли была? Как лев может лежать ПОД травой?) Он крепко схватил льва и громко позвал остальных охотников: «Эй, мужики, идите скорее сюда, здесь много тростниковых крыс». Когда один мужик пришел, Маса сказал: «Скорее сюда». Он подбежал к нему и сказал: «Ой, дурак! Это ведь лев». Маса сказал: «Уверен? Вот сейчас поймаем (Что значит, поймаем? Он ведь уже крепко схватил его!), а там и посмотрим». Когда пришли другие мужики, он сказал: «Мужики, скорее сюда». Они подбежали и сказали: «Дурак что ли? Это же лев!» Маса сказал: «А вы уверены? Вот сейчас поймаем, а там и посмотрим!» Они его крепко схватили. Когда все охотники собрались, они вытащили льва из кустов (Так он был в кустах или под травой?) и убили его. Они поняли, что это был лев. Маса позвал людей. (Куда позвал? Кого позвал, если они уже все здесь?) Если бы это была тростниковая крыса, он бы не стал звать людей (Это что, резюме? Почему он не стал бы звать людей? А зачем же они все прибежали, услышав о крысах?)». Забавно, что автор работы оказывается неспособным справиться с переводом текста (№4), в котором присутствует (судя по всему) самец гиены: «Однажды гиена сказала своей матери: «Мам, я тебе кое-что скажу. Если это тебя оскорбит, то воспринимай сказанное мной, как шутку, но если это не будет обидным для тебя, то считай, что я говорю на полном серьезе». Мать его спросила, что это он опять такое говорит сегодня? Гиена ответила: «Мам, я безумно в тебя влюблен!». Мать, вскрикнув, сказала ему: «Сынок,  ты в своем уме?». Тогда гиена сказала: «Значит я просто пошутил!»» Впрочем, небрежное отношение к русскому языку можно наблюдать не только в переводах, но и в основном тексте работы. Так, например, одна и та же синтаксически неправильная конструкция повторяется в тексте три раза: «Читая смешные баманские истории или историю «Б», возникает вопрос: «Было ли это на самом деле?»» (С. 11) «Проанализировав все использованные нами определения для термина сказка, бросается в глаза наиболее важный признак, отличающий сказку от других видов народной прозы…» (С. 16). «Теперь, имея довольно полное представление об анекдотических историях на языке бамана, будет предпринята попытка классифицировать все имеющиеся тексты…» (С. 32) В тексте встречаются опечатки, особенно часто – отсутствие пробелов между словами (в основном тексте – на С. 4-6, 8, 19, 25, 39, а также в Приложениях). Несмотря на указанные недостатки, обусловленные по большей части тем объективным обстоятельством, что автор все-таки находится «вне» той среды, в которой эти «анекдотические истории» бытуют, и ему сложно оценить, в чем именно заключается комичность, анекдотичность этих историй, работа Д.С. Матвеева заслуживает положительной оценки – помимо всего прочего, в качестве хорошего задела для дальнейших исследований в избранном, весьма перспективном направлении.   Суворов М.Н., профессор кафедры арабской филологии СПбГУ