Рецензия на выпускную квалификационную работу студентки  Кафедры японоведения (профиль: японская филология) Хван Дарьи Юрьевны Образ бодхисаттвы Каннон в литературном памятнике «Кондзяку моногатари сю:»  Исследование Д.Хван основывается на выдающемся литературном памятнике японского жанра сэцува «Кондзяку моногатари сю:» (далее КМС), который до сих пор считается малоизученным в отечественном японоведении и не переведенным полностью на русский язык. Основное внимание Д.Хван уделяет образу бодхисаттвы Каннон в рассказах КМС как наиболее важной фигуре в японском народном буддизме эпохи Хэйан.  Говоря об актуальности выбранной темы, нельзя не согласиться с автором ВКР в том, что до сих пор не существует полноценного исследования на русском и западноверопейских языках о значении культа Каннон в японской простонародной среде. В целом, в сфере изучения литературы сэцува существуют определенные проблемы, в первую очередь это отсутствие переводов сборников сэцува и масштабных историко-культурологических исследований этого богатейшего материала. В отношении ВКР Дарьи Хван хотелось бы в первую очередь отметить положительные стороны ее исследования: 1.	Работа выполнена на высоком уровне, самостоятельно, что следует из анализа рассказов КМС, приложений с художественным переводом нескольких рассказов и кратким содержанием остальных историй памятника. Проведена кропотливая работа по выявлению и систематизации ипостасей бодхисаттвы Каннон в изучаемом сборнике. 2.	Параграф 2-3. «С какими словами верующие обращаются к Каннон», пожалуй, можно назвать одним из наиболее ярких фрагментов данной работы, в которых отразилось авторство Д. Хван и отличная филологическая подготовка. 3.	В проанализированных рассказах КМС полностью раскрыто значение культа Каннон, дан обширный культурологический комментарий, «считан» заложенный смысловой слой этих историй. Без определенной интеллектуальной и духовной подготовки, без начитанности по вопросам японской литературы эпохи Хэйан,  буддизма и фольклора, цель данного исследования не была бы достигнута. Однако в дипломной работе Д.Хван можно обнаружить некоторые недочеты. Я приведу лишь основные замечания: 1.	Не совсем правильно называть истории сборников сэцува повестями. Очевидно, что этот ошибочный термин был навязан уже в самом русскоязычном переводе В. Сановича «Стародавние повести» и тем самым закрепился за рассказами сэцува. Термин «повесть» был актуален для русской литературы начала 19 века, обозначая рассказ, в наши дни он считается устаревшим и вышедшим из употребления в качестве синонима слова «рассказ». В те времена «повестью» называли любое прозаическое произведение, не дотягивающее до объема романа.  2.	Работе не хватает более пристального исследования самого термина «литература сэцува», значения и роли историй сэцува в пору распространения буддизма в Японии; целей этих историй, ее идеологической «анатомии», роли составителя, методов манипуляций с чувствами простолюдин.    3.	С. 32: Перевод рассказа «О том, как Каннон была украдена, а потом неожиданно нашлась» (яп. - 観音為人被盗後自現給 Каннон хито но тамэни нусумарэтэ нотини мидзукара гэндзитамау): «Будда то и дело творит чудеса, откликаясь на людские чаяния. Дабы явить миру очередное чудо, он даже позволяет себя украсть»: обратите внимание на особенности  перевода японского термина 仏: между буддой и бодхисаттвой в сэцува не делается различий.仏или仏様 может обозначать не Будду Шакьямуни или иных будд, а бодхисаттву.  4.	В работе часто повествование строится в таком ключе, если бы  бодхисаттва Каннон была реальным историческим персонажем, и мы бы имели подлинные исторические свидетельства о ее действиях, хоть и речь идет о вере и восприятии этого культа простым традиционным обществом с элементами примитивного сознания. Уместнее было бы вводить в оборот фразы: «по простонародным представлениям», «простые жители столицы считали/воспринимали/верили в то, что…» и т.п.  При работе со сборниками сэцува необходимо понимание того, что сэцува – это всегда авторский текст, созданный образованным человеком, имеющим собственные интересы, тем более, что жанр сэцува – жанр дидактический и, в первую очередь, относится к религиозной литературе агитационного характера.  5.	Выводы, изложенные в Заключении было бы уместнее свести к минимуму, излагая не общеизвестную информацию о Каннон, а оригинальную. В подобном исследовании важно придерживаться материала в рамках изучаемого источника и конкретной эпохи, не отвлекаясь на общеизвестные сведения о бодхисаттве, проводить сравнения с более ранними или поздними сборниками, тем самым выявив особенности бытования культа Каннон среди простых верующих.  Весьма любопытной представляется информация в п. 5 о том, что «в «Кондзяку моногатари сю:» не описываются случаи, когда Каннон приходит на помощь детям и старикам», жаль, что, эти сведения не получают дальнейшего историко-культурологического разъяснения.  6.	Техническое оформление Приложения 1: правильнее было бы начать со следующей страницы, а не на той, же, где Заключение; пояснить, с какого издания и языка был выполнен перевод; не уменьшать кегль, а оставить тот же, что был применен к основному тексту; выделять названия рассказов полужирным; в тексте ВКР давать ссылку к конкретной странице с данным рассказом, а не ко всему Приложению. В Приложении 2 оформление резко меняется, однако тут не дается нумерация рассказов, а лишь свитка. Под одним свитком может значиться всего лишь один рассказ.  7.	Список использованной литературы мог быть гораздо шире за счет исследований японской литературы сэцува и истории японского народного буддизма на русском и, преимущественно, на японском языках.  Также в списке отсутствует нумерация.  Несмотря на вышеприведенные замечания, очевидно, что работа выполнена на высоком уровне, соответствует всем требованиям ВКР, и, что немаловажно, тема взаимодействия представителей японского буддийского пантеона с простыми жителями Японии эпохи Хэйан вызывают живой интерес у автора дипломной работы.  Как рецензент я оцениваю дипломную работу Дарьи Хван на оценку «отлично» и рекомендую продолжить начатое исследование в рамках магистратуры.  Ст. преп. Кафедры ЦАИК Восточного факультета СПБГУ К.и.н. Диана Кикнадзе